Нормативы безопасного строительства 
1
Фото: zen.yandex.ru/media/delyagin
Истории, при всей ее ограниченности в этом вопросе, известно огромное разнообразие теневых транснациональных управляющих систем. Их изучение возможно, так как «в тени» действуют те же объективные исторические закономерности, что и «на свету»
В дорыночную эпоху, когда ключевые официальные управляющие структуры человечества носили религиозный характер, теневые управляющие структуры также были преимущественно религиозными (хотя важны были и хозяйственные, и чисто преступные).
По мере развития рынка в теневых взаимодействиях, как и в публичных, на первый план выдвигались хозяйственные, а точнее - торгово-финансовые структуры (как наиболее гибкие и наименее уязвимые). Исследователи конкретных исторических обстоятельств часто признают существование Финансового (он же «Черный», он же «Капиталистический») интернационала, в том числе в противовес, в дополнение Коммунистическому и в симбиозе с ним (см. параграф 5.5.4), но из-за его чрезмерной влиятельности (и в силу порожденного ею вульгарного недостатка информации) стесняются его исследовать. Так, в лучшем исследовании феномена Гитлера [310] говорится о «Золотом» и о «Красном» Интернационалах как об одинаково реальных и бесспорных явлениях.
Как обычно, ожесточенная свободная конкуренция на макрорынках вела к формированию монополии:
- в Европе это была семья Ротшильдов, в США – Рокфеллеры (и сначала Джон Пибоди, а затем уже Морган как представитель Ротшильдов [330]).
Именно эти два клана (а со второй половины 90-х годов ХХ века – и китайские теневые сообщества), а также не менее значимые «старые» европейские структуры вроде Ватикана и некоторых других, являются высшим воплощением глобальных сетевых управляющих структур. Именно они стали основой глобального управляющего класса «новых кочевников», именно они оказывают решающее влияние на деятельность квинтэссенции этого класса – 25 «первичных дилеров» ФРС и контролирующих их, а с ними и ключевую часть мировой экономики крупнейших инвестиционных фондов (см. пример 30).
С началом Великой Депрессии государства массово стали создавать свои теневые структуры - спецслужбы и контролируемые ими корпорации (хотя могущество Британской империи, например, было основано на постоянном создании таких структур – см. параграф 7.1.1). С завершением холодной войны государственные теневые структуры частью рассыпались, частью обособились, попав в силовое поле влияния названных выше основных глобальных теневых структур и подчинившись ему.
Теневые взаимодействия (да еще и трансграничные) по самой своей природе не регулируются формальным правом. Поэтому трансграничные теневые структуры, испытанные временем, носят семейный характер (ибо отсутствие писаного закона требует компенсации высоким доверием), а в наиболее значимых аспектах действуют принципиально без учета законодательства. Это не только роднит их с организованными преступными группировками, но и, более того, почти предопределяет сотрудничество с ними.
Формой существования описанных финансовых трансграничных теневых структур на всем протяжении их истории было взламывание административных и политических границ, препятствующих их деятельности. Извлекая в силу своего трансграничного характера максимальную прибыль именно из наличия указанных границ, эти структуры всю свою историю последовательно шли к подрыву основы своего существования.
Они были и остаются сейчас инструментами интеграции человечества – столь же объективными, что и рыночные отношения, чьим проявлением в непубличной сфере они являются.
Вся история человечества ХХ века - непримиримая в силу самой его природы борьба Финансового интернационала за интеграцию, за разрушение всех экономических границ. Эта борьба «на уничтожение» велась против колониальных империй (см. параграфы 5.5.3, 5.5.5 и 5.5.6), а после их краха – с создавшим огромную технологическую зону, обособленную от контролируемого Фининтерном рынка, Советским Союзом.
Крах последнего, став началом глобализации, знаменовал окончательную победу Фининтерна – и выполнение, то есть исчерпание им его исторической миссии. Глобальная депрессия, мировой кризис перепроизводства, вызванный загниванием глобальных монополий (см. параграф 15.2), - другое выражение исчерпанности этой исторической миссии. Эта исчерпанность превращает финансовые трансграничные теневые структуры, действующие в прежней парадигме, в реакционную, противодействующую прогрессу, направленную на консервацию прошлого историческую силу. Именно они являются непосредственными выразителями стремления глобальных монополий к блокированию технологического прогресса (см. параграф 5.7) и разделению человечества на расы глобализированных «господ» и обслуживающего их персонала, с одной стороны, и излишней «биомассы», вымирающей в изолированных от «чистого» мира резервациях, с другой.
Причина этой потребности - сверхпроизводительность информационных технологий, которая делает избыточным значительную часть человечества, в первую очередь «средний класс» развитых стран. С точки зрения извлечения прибыли эти люди и их потребление из производящего ресурса стали для глобальных корпораций чистыми издержками, подлежащими сокращению, - особенно в кризисе (см. главу 9).
Это сокращение должно было ударить в первую очередь по среднему классу Запада, культурно и социально близкому большинству представителей глобальных сетей. Сентиментальность, гуманизм и стремление к сохранению развитых обществ безопасными порождали обреченные на неудачу попытки найти компромисс или какой-либо способ избежать очевидной в условиях доминирования рынка печальной необходимости.
До обострения глобального кризиса в конце 2008 года (когда стало не до сантиментов, и потребление среднего класса начали урезать без колебаний – из чувства самосохранения) значимые глобальные сетевые структуры разделились примерно пополам. Ряд открытых или рассчитанных на якобы нежелательную огласку призывов к устранению лишних людей свидетельствовали о жесткой внутренней дискуссии, ибо были адресованы внутренним оппонентам, невидимым извне.
Прошлый раз это наблюдалось в агрессии США и их сателлитов по НАТО против Югославии в 1999 году. Тогда значимые политические системы Запада также разделились примерно поровну, что сделало решающим внешнее (сначала американское, а затем российское коллаборационистское) воздействие.
Подобное «внесистемное» разделение - признак близящегося слома старой системы управления. Он показывает, что выбор, делаемый в ее организационных рамках, содержательно перестает укладываться в них и требует нового структурного выражения (которое, впрочем, может так и не быть найдено, как показывает «постюгославский» опыт Запада).
В данном случае решение упрощается естественной склонностью финансистов к рыночной мотивации:
- им легче стать рыночными людоедами, чем внерыночными гуманистами – второе будет означать для них социальное самоубийство, а первое сохранит их суть и комфортное мироощущение.
Другой важный фактор, толкающий глобальные финансовые сети Запада к поддержке людоедства против гуманизации, - погружение развитого мира в глубокий моральный кризис, а точнее – его освобождение от пут традиционной морали.
Пример 33
Аморализация Запада
Проявление морального кризиса Запада и, шире, всего человечества ярко демонстрируют экспаты. Одно из наиболее ярких и неожиданных впечатлений от многих из них – отсутствие у них внутренней, собственной морали:
- они легко принимают правила игры обществ, в которые погружаются, и не стыдятся удовольствий, обычные для этих обществ, но запрещаемые на их родине.
Отсутствие у большой части членов западной цивилизации морали, которой они следовали бы без внешнего принуждения, подтверждает чудовищный опыт трагедий, разыгрывающихся в районах стихийных бедствий (например, во время затопления Нового Орлеана в 2005 году).
Таким образом, мораль является для значительной части развитых обществ исключительно внешним, но не внутренним, институциональным, но не личностным фактором стабилизации общества – и, как всякий внешний для личности фактор, она вырождается и теряет не только эффективность, но и простую адекватность.
Внутреннее освобождение личности от всякой морали, происходящее в современных развитых обществах, делает неизбежным и ее внешнее освобождение от нее, от есть разрушение внешних институтов морали и расчеловечивание, дегуманизацию этих обществ по отношению не только ко внешнему миру (что, в общем, уже произошло), но и к самим себе и к своим членам.
Вероятно, завершение дегуманизации произойдет под давлением кризиса пенсионной и социальной систем (предвестие чего красочно описал бывший спичрайтер Клинтона Кристофер Бакли в книге «День бумеранга» [87]), который будет ставить индивидов в положение бескомпромиссного выбора между личным и коллективным благосостоянием, разрушая тем самым их внутреннюю солидарность.
Разнородность Финансового интернационала проявляется не только в вопросе о судьбе «лишних людей» и, соответственно, выборе между сохранением рыночной парадигмы («жизнь ради прибыли») и гуманизма («жизнь ради человека»).
При всей важности этого вопроса (стихийно решенного под давлением кризиса 2007-2008 годов в пользу людоедства) развитие глобального кризиса сделало главным с практической точки зрения вопрос о будущем глобальных рынков.
И сегодняшняя мировая политика сводится к борьбе в глобальном управляющем классе двух групп:
- пытающихся противостоять распаду глобальных рынков на макрорегионы и сознающих неизбежность этого распада, пытающихся использовать его в своих целях (рост китайского влияния идет исподволь, китайцы предпочитают пользоваться глобальными процессами, не пытаясь ломать их, но не сопротивляясь им).
Первые поддерживают либералов, вторые - патриотов (консерваторов); в США их противостояние выражено холодной гражданской войной глобалистской либеральной элиты против Трампа. Либералы обречены на поражение (уже TTP и ТTIР Обамы были попыткой разделить глобальные рынки и вырезать из них макрорегион США, пусть и абсурдно преувеличенный), но будут сопротивляться и, даже ослабев, сохранят влияние в мире Глобальной депрессии (см. параграф 17.2).
