Общий аршин. Без гнева и пристрастия

Алмаев Николай
                памяти моих безвременно ушедших друзей посвящается

 «Аршин» – мера протяженности – главного, фундаментального свойства бытия внешних вещей. Протяженность требует для своего преодоления энергии, ресурсов и управления этими ресурсами. Без управления ресурсами мы ничего не поймем в социальной организации и в тех устойчивых установках («менталитете»), которые имеются у различных социальных групп. Занимаясь весьма спекулятивными построениями, следует держаться тех фактов, масштабы которых игнорировать невозможно, к таковым относятся, например, размеры территорий, массовость и продолжительность явлений, внушительность сооружений и т.п. Далее, очень часто авторы  пытаются свести сложные явления к какому-то одному фактору (1). Ограничиваться этим, конечно же, не следует. Называя главный фактор, его ни в коем случае не стоит считать единственным и определяющим всё многообразие круга явлений, необходимо выяснить и то, что им не объясняется, найти следующий по значимости фактор и т.д. Только так можно проследить, как относительно небольшие количественные изменения переходят в качества, определяющие дальнейшее функционирование сложных систем.


В предыдущей статье «Худшее…» мы сконцентрировались на особенностях структуры партии большевиков, непосредственно приведших к постсоветскому житью. Вкратце  ее суть(2) в том, что трудящиеся РФ  остались без своих организаций – профсоюзов и социалистических партий на их основе, – поскольку эти структуры были подменены бюрократическими структурами партии большевиков («партократии»). И что не менее важно, трудящиеся настолько разделяют воззрения правящего класса (бюрократии), что и сами на себя смотрят ее глазами (данный феномен А.Грамши называл «гегемонией» правящего класса). Сама идея правящего класса представляется сейчас устаревшей и слишком абстрактной для современной науки, стремящейся моделировать явления, а не просто классифицировать их как во времена Аристотеля. На повседневном уровне мы хорошо понимаем, что правят определенные группы, всегда стремящиеся соединить как можно больше различных активов и административных, и денежных, и силовых, и пиаровских и разных других, наука уж всяко не должна быть «глупее» обывательских размышлений.  Но если уж и говорить по традиции о правящем классе, то им следует во избежание бесконечной путаницы и внутренних противоречий признать бюрократию. При таком понимании нет никакого различия между «западным» и «восточным» «способами производства», между феодализмом, капитализмом, большевизмом, социализмом и сословным обществом (3). Непосредственно правят уполномоченные на то чиновники, иначе говоря, административный ресурс является первичным, непосредственным (но, разумеется, недостаточным самим по себе), а все остальные ресурсы следуют за ним и задействуются через него. Конкретные же конфигурации этих ресурсов различны. Но признание роли бюрократии требует углубленного анализа ее деятельности. Эта деятельность может быть коррупционной и нет, и при этом находиться в рамках существующих инструкций или нарушать их. Самым важным при столкновении с бюрократией оказывается уровень компетенции трудящихся или жителей в законодательно прописанных действующих процедурах. Чем лучше трудящиеся или жители понимают, что происходит, тем лучше, грамотнее и скоординированнее они могут повлиять на ту или иную практику и развернуть ее реализацию с коррупционных интересов бюрократии в сторону своих интересов. Типология отношений населения и бюрократии см. Приложение 1.

Гегемония бюрократии. Величина бюрократического слоя определяется величиной удерживаемой территории и вряд ли еще хоть чем-то. Например, для того, чтобы торговля процветала во Флоренции, в окрестных горах необходимо было перебить рыцарей-разбойников. Для этого достаточно сил одного герцога.  С такой задачей можно было справиться к 13-14 веку. Представим теперь, сколько вооруженного люда требуется для того, чтобы перебить разбойников на реке Волге! А на уральских горах? А в Сибири?! Понятно, что эти задачи могли быть решены только в 18-19 веках и для их решения требовался огромный военно-бюрократический централизованный аппарат.
Соответственно, и торговля организуется через центральную власть, ибо никто иной просто не в состоянии обеспечить хотя бы относительную безопасность протяженных торговых сообщений. Поэтому и «иностранный капитал ходит по Руси в шапке Мономаха» (М.С. Покровский).


Открытый фронтир, «дикий Восток». Естественно, возникает вопрос, почему же и как образуются столь обширные области, какие ментальные установки стоят за их появлением? Ведь если не понять этого, то получается, что мы не поймем самого главного, основополагающего свойства российской цивилизации, – ее «расползания», – всего лишь преодолевать и компенсировать которое должна сверхцентрализация и бюрократизация.
Действительно, для того, чтобы возникла необходимость истребления разбойников на Волге, уральских горах и в Сибири, сперва эти места должны быть заселены и освоены до такой степени, что в них могла развиваться торговля. Переселение в труднодоступные области связано, конечно, с набегами кочевников. Но надо отметить и то, что первое появление славянских племен, едва ли было им обусловлено. Далее, убежав от кочевников, почему бы не построить укрепленные крепости – «бурги» как западноевропейцы, почему надо все время индивидуально и мелкими группами распространяться, как вдоль русел рек, так и по лесам?  Наверное, стоит признать, что данным племенам славян просто свойствен некий «дух» (мотивационно-ментальные установки) первопроходцев (иначе бы они в таких местах просто не появились). 
Стремление к новым областям, стремление жить свободно и достаточно изолированно, мотив индивидуальной автономии – вот какая установка стоит за чудовищными размерами земли русской. Следует отметить своеобразие указанного фронтира, можно сказать его фрактальность – он  находится не где-то на границе русского мира, но буквально за околицей деревни, в лесу. Через пару десятков километров может находиться другая деревня, село или город, но лес этот вполне дикий, иди и осваивай, если деревенские жители надоели.
Подростком я довольно много времени проводил с семьей в одной деревне в Костромской области. Там все эти процессы прекрасно видны. Если экономические условия позволяют, деревни дают, так сказать, «метастазы» в виде хуторов. Если не позволяют, хутора забрасываются, но и один житель может прийти и поселиться на заброшенном хуторе, если ему по каким-то причинам не нравится соседство других жителей. Разумеется, никаких кочевников в тех местах вообще никогда в истории не было.
Системной экономической подоплекой этих первопроходческих установок является периферийное положение русской цивилизации, и, соответственно, достаточность экономики присвоения для ее функционирования. Следует подчеркнуть, что установка охотника-первопроходца  глубоко индивидуалистична, а все установки «артельных мужичков» накладываются уже на нее, и вызваны противостоянием в большей степени природе, чем социальному давлению.
Русский деревенский «мир» в противостоянии с местной бюрократией, по сравнению с европейским городской «коммуной» и ее бюрократией, изначально ослаблен этой первопроходческой установкой. Русскому человеку всегда есть куда бежать, если не в ближний фронтир, то в дальний (в казаки/разбойники). Соответственно, и бюрократии легко управлять, попуская те или иные виды и формы «бегства». Например, заменили барщину оброком, и все довольны, ни на Дон, ни на Яик, ни на Терек грозный бежать не требуется. Этим во многом обусловлены относительная текучесть и временный характер артелей, бестолковость как их, так и деревенского «мира».
Естественно, мотив первопроходческой автономии и сейчас реализуется  в крупных сырьевых и транспортных российских проектах. Если говорить об акценте на автономии, то можно указать на специфику российской науки. Как-то В.Е.Фортов, будучи еще президентом РАН и выступая перед ее профессорами (академическая «молодая поросль» до 50 лет), сказал, что в РФ существуют лучшие условия для научной работы. Создав интригу столь неоднозначным заявлением, он уточнил свою мысль – ибо     нигде в мире нет такой свободы научного поиска, как в РФ. По реакции зала можно было понять, что большинство с ним согласилось, это действительно так. Да, мы даем тебе минимум возможного, ну так зато и иди, куда хочешь!
Первопроходческие мотивы доминируют в советской фантастике, по существу, это перенесенное в космос и на другие планеты освоение неизведанных земель. Например, И.А. Ефремов, до своего программного романа «Туманность Андромеды» дебютировал в литературе повестью «Голец подлунный», в которой отразил опыт своей работы в геологических экспедициях. 
Далее эта установка проявляется в походничестве, своеобразном культе «природы», «лета», в «дачах». Дачи это все-таки достаточно уникальный российский феномен, демонстрирующий двойственность устремлений русского человека. Разумеется, на дачах житель не вполне первопроходец, но, по крайней мере, что-то вроде первопоселенца.

Аффилиация, уравновешивающая мотив индивидуальной автономии. Естественно, жизнь первопроходцев и первопоселенцев не легка. Рано или поздно с промыслов приходится возвращаться. Кроме того периодически происходят глады, моры, в более южных и западных областях – нашествия  иноплеменных. Но к кому обратиться за помощью? Бюрократии не нужны немощные, старики, дети. Здесь необходимо обратить внимание на такой важный, но как-то постоянно и незаслуженно игнорируемый в его цивилизационной специфике институт как монастырь. Естественно, мы будем рассматривать его вне какой-то особой вероучительной концепции, тем более что этот феномен характерен для различных и практически не связанных между собой религий – христианства и буддизма.  Приезжаешь  хоть на Запад, хоть на Восток и повсюду видишь эти величественные комплексы сооружений, спорящие с постройками местных феодалов. Естественно, и у нас в России они повсюду.
Говорят, что в Махабхарате есть все, а чего нет в Махабхарате, того и вообще нет. А как же насчет монастыря, ведь во время ее составления данный социальный институт еще не оформился. Дед Бишма – это и есть первый идеальный монах! Будучи наследником престола, он поклялся до конца жизни соблюдать брахмачарью, не продлевать свой род, и стал патроном всей династии. 
Главная функция монастыря движимое аффилиацией перераспределение благ в целях выживания популяции. Участие в этом процессе оправдывает индивидуума т.е. дает дхармическое – трансцендирующее земную жизнь обоснование деятельности. По-русски дхарама – это «правда», потому что «…благословен если, Господи, научи мя оправданиям Твоим» (понятно, что оправдание перед господом, не в этой жизни).
Достаточно хотя бы один раз посмотреть на ожерелье московских монастырей вдоль реки, чтобы убедиться в том, что это крепости. Такую же функцию играла и афонская гора, защищавшая Фессалоники от пиратов. Религия и монастырь там, где смерть близка и высоко вероятна. А участие в перераспределении материальных благ в интересах популяции в христианстве просто декларируется как главный способ спасения души, оправдания ее перед божеством посмертного воздаяния.
Естественно, бюрократия пытается легитимизировать свою деятельность, всячески солидаризируясь с преобладающей в той или иной местности религией. Достоевский в «Братьях Карамазовых» писал, например, «…не церковь обращается в государство, поймите это. То Рим и его мечта. То третье диаволово искушение! А, напротив, государство обращается в церковь, восходит до церкви и становится церковью на всей земле, что совершенно уже противоположно и ультрамонтанству, и Риму, и вашему толкованию, и есть лишь великое предназначение православия на земле. От Востока звезда сия воссияет».

Монастырь как передовой институт и готовый образец социалистического хозяйства.
В «Городе Солнца» Компанеллы монастырь, платоновское идеальное государство и социалистическое общество соединены настолько неразрывно и  органично, что трудно сказать, что из перечисленного описанный им город представляет в большей степени. Но и примерно за полвека до него Рабле также, хотя и в несколько шутовской манере, размышляет об общественном устройстве, базируясь на идее монастыря. Остается лишь решить вопрос целибата и оптимальное общественное устройство найдено. Однако же монастырское устройство и в утопиях и в реальности недемократично (особенно для низового и временного контенгента – крестьян-трудников, насельников богаделен), это геронтократия, с элементами, возможно, кое где меритократии. В «Утопии» Мора граждане хоть и сочетаются браком и живут большими  патриархальными семьями, но судопроизводство, как и у Компанеллы, также максимально упрощено и сведено на уровень непосредственного начальствавысшее руководство разбирает лишь исключительные дела.
У социалистов идея посмертного оправдания через участие в перераспределении благ, движимом мотивом аффилиации, дополняется идеей мирской легитимизации/делегитимизации власти через эту же практику – справедлива власть дающая. Такая установка нисколько не утратила свою актуальность и до сих пор. Нынешний режим РФ сильно растерял в глазах населения свою легитимность, именно когда пошел против перераспределения благ и стоящего за ним мотива аффилиации, подняв пенсионный возраст.
 
Почему победили именно большевики
Партия большевицкого типа не уникальна для России, такого типа партии до сих пор существуют во множестве стран, а в Китае и во Вьетнаме (возможно и еще некоторых странах поменьше) так даже правят. На западе большевицкие партии (а все компартии с 1924 года строились по большевицкому образцу) играли важную роль на протяжении всего 20 века. Правда они никогда не превосходили социалистические партии по количеству мест в парламентах, ну так и в Россси они не превосходили эсеров и меньшевиков в Учредительном собрании.
Мотивационный комплекс большевика. Дюверже в вопросе о конспиративной структуре партии большевиков ограничивается доводом (4), что она была обусловлена жестокостью гонений. Думается, что дело не только в этой внешней причине. Безвременно ушедший историк А.В. Пыжиков внес решающий вклад в понимание корней русского большевизма, указав на его связь со старообрядчеством. Правда, этот вклад может быть отчасти проблематизирован следующим сомнением, большевики ведь атеисты (см. Приложение 2.), причем же здесь старообрядчество?
Прямо вытекающий из старообрядчества важнейший момент большевицкого мировоззрения, – неверие в справедливость мира. Действительно, как еще могут видеть его представители гонимой, но, разумеется, истинной, по их мнению, религии! Сочетание истинности и гонимости исключает справедливость мира.  Но раз гонимая, значит тайная. Однако благодаря большевицкому запрету на жизнь после смерти, истина должна проявляться сейчас, в этой жизни, утешаться боженькиным промыслом ведь нельзя (5), нужно действовать. Значит, тайная церковь должна действовать, проявлять активность, а не быть следствием нашей же собственной деятельности, (в частности, хозяйственной по устроению наших трудовых отношений – формирующиеся обычные профсоюзы). Так вот, в большевицкой партии она и действует, через свою конспиративную, вертикальную, иерархическую систему! Ведь именно старшие товарищи проявляют активность, наблюдают за «молодняком», отбирают потенциальных кандидатов в партию, дают первые задания, смотрят за  деятельностью кандидатов и направляют эту деятельность, по ее результатам перебрасывают активистов на другие участки, кооптируют постепенно все выше в свою иерархию. Вот она высшая проверка истинности веры!  Значит, истинная церковь и есть большевицкая партия, именно конспиративная, именно вертикальная структура.

Экстерриториальность организации. Насколько европейские профсоюзы и построенные на их основе социалистические партии суть порождение городских коммун, настолько же большевицкая партия порождение российских просторов и «бродящих по ним лихих людей» (Победоносцев). Романы Мельникова (Печерского) – энциклопедия  русской жизни. Сколь обширна их география – от  Австрии до Сибири, от костромских лесов до Каспийского моря и Самарканда. Причем характерно повторяющееся начало очередной линии сюжета: откуда-то издалека появляется некий посланец – мошенник, старообрядческий начетчик, хлыстовский проповедник и действие начинает развиваться. Петербургский чиновник (в реальной жизни сам  П. Мельников), правда, так и не появляется, но зато сюжет во многом основан на его ожидании. Причем время действия этих романов – самое начало индустриализации, а с ее развитием перемещение больших масс людей в России только усиливается. Во многом, как показал Пыжиков, партия большевиков сложилась именно в  ходе переселения значительных масс рабочих в новые индустриальные районы. При этом и старший товарищ, зачастую родственник или знакомый родственников. В экстерриториальности важное отличие большевицкой партии от социалистической, построенной на основе профсоюзов.  Член профсоюза хочет развиваться как профессионал в своем деле, иметь достойную оплату своего труда, и такие условия, при которых этот труд не будет его убивать. Для большевика же, делающего карьеру по партийной линии, благо конкретных трудящихся лишь временная промежуточная и служебная цель.

Что же построили большевики.
Рощин (6) пишет об отсутствии у совецких людей эмпатии. Конечно, нет. Это просто гегемония бюрократии как правящего класса. Какая может быть эмпатия к разбойникам, к преступникам? Их истребление – совсем недавняя норма. Лишь теперь люди стали задумываться о гуманном к ним отношении, об отмене смертной казни. С точки зрения большевиков они-то эмпатию как раз осуществляли, поскольку перераспределяли блага. При этом господство бюрократического класса под сомнение не ставилось (никто никакой реальной демократии в России не видел никогда). А сама форма управления была упрощенной и неформальной даже по сравнению с 19 веком.
Большевики построили простое бюрократическое общество, примерно как в 18 веке, но при одном существенном отличии, «благородство» происхождения в качестве общего (но не строго обязательного) критерия отбора в бюрократию было заменено на, скажем так, «простоту» происхождения (в терминах 18 века «низость» и «подлость»). Т.е. если в 18 веке считалось, что чем «благодроднее» происхождение человека, тем лучше из него получится бюрократ (7), то при большевицком правлении – наоборот. Возможность тоже стать чиновником – вот в чем «народовластие» по большевицким понятиям. Приведем поразительный фрагмент из «Вечного зова», образцово-показательного русско-советского романа, максимально одобряемого партийной цензурой и пропагандой.  Секретарь обкома Кружилин в 1941 году (правда в глубоком тылу) отчитывает секретаря райкома Полипова за то, что тот последовательно выполнял все предписания центра и сеял пшеницу вместо ржи.   
Полипов. Я понимаю одно – самовольные действия, как например, назаровские [председатель колхоза, сеявший на свой страх и риск рожь вместо предписанной пшеницы], до добра не доведут.
Кружилин. Ты вот, работая тут, самовольно не действовал, все по параграфам, все по директивам. И довел район до нищенства. До критической точки. За это тебя и сняли, потому что нельзя было больше терпеть…
Т.е. Полипова сняли за то, что он неукоснительно выполнял распоряжения центра! Но ведь если бы не выполнял, то его бы сняли гораздо раньше. Получается, надо было действовать как председатель колхоза Назаров, нарушать, но тихой сапой и, не подставляя начальство. В общем, «простота какая была, Андрюша, по совести сказать, ужесть, какая простота» (8). Но ведь простота хуже воровства.

Важность процедуры. Конечно, не следует трактовать весь советский период как одно сплошное беззаконие, и отсутствие правовых и управленческих процедур. Данный эпизод показывает общую установку на неформальность, которая и в современном российском менталитете воспринимается зачастую как некое благо. Но в действительности упрощение процедур зачастую оборачивается величайшим злом. Достаточно напомнить, что весь «большой террор 1937-8 годов» (в ходе которого было репрессировано 1344923 чел и из них приговорено к расстрелу 681692 чел. (9)) стал возможен благодаря упрощенной судебной процедуре, и был прекращен указом ЦК ВКП(б) 17 ноября 1938 года «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» отменяющим упрощенную процедуру следствия и суда.

В упомянутой книге Пыжикова содержится очень подробный обзор того,  как большевики отстраняли организации рабочих от непосредственного участия в управлении предприятиями и на какие компромиссы при этом шли. Они старались создать для рабочих благоприятный режим поступления в ВКП(б), а для потомственных чиновников («служащих») осложнить его. Такая практика более или менее действовала в 1930-х года, однако  к концу 1940-х началу 1950-х оказалась несостоятельной, ведь попав в бюрократическую систему партии, вчерашние рабочие начинали действовать по ее логике, отрываясь от своих корней, чему в частности способствовала переброска партийных кадров на другие участки работы.

В результате, когда «вся машина развалилась» по ленинско-сталинскому пророчеству, и партократы переродились в буржуа, трудящиеся остались без своих дееспособных организаций. Собственно, решающее сражение между трудящимися и администарцией произошло в 1988 году, когда был принят беспрецедентно демократичный закон о трудовом коллективе. Однако трудящиеся на бой не явились, никак не сумев им воспользоваться к своему благу. Бюрократия сделала логичный вывод, что теперь может делать, что хочет. Трудящиеся же остались с установками то ли крепостных на барщине, то ли крестьян-трудников, прибившихся в лихую годину к монастырю, то ли приживал в богадельне, но в любом случае без навыков сплоченной профсоюзной борьбы. Хуже того речь зачастую идет и об отсутствии навыков, так сказать, элементарной «гигиены» трудовых отношений. Многочисленные скандальные дела унизительно низких, а то и «нулевых» ставок медицинского и преподавательского состава (особенно в случаях совместительства) выявляют, что работа производилась либо вообще без трудового договора, либо он был просрочен, либо условия его изменены администрацией в одностороннем порядке, либо он вообще подписан за работника кем-то (т.е. осуществлен элементарный подлог, ст. УК 292).

Эпическая фальсификация в масштабах целой РФ «майских указов», когда зарплата научных сотрудников и других категорий была формально «поднята» путем  перевода оных на полставки, осуществлялась как предложение директорами сотрудникам самим (!)  написать заявления о соответствующем переходе (со всеми законодательными издержками) взамен неких обещаний прибавки финансирования от вышестоящей бюрократии, выручаемой таким образом от гнева первого лица. Самое интересное, что огромное количество сотрудников (скорее всего, большинство) не нашло в такой практике ничего неприемлемого.
В случае неясности вопросов ЗП необходимо требовать переподписания договоров, но лучше не в одиночку, а собравшись максимально большой группой сотрудников. Данный этап еще даже не профсоюзная борьба в собственном смысле, для нее и профсоюз не нужен, однако и она способна повысить ЗП, и припугнуть мошенников из администрации. Собственно профсоюзная борьба начинается с того, что трудовой коллектив составляет свой проект коллективного трудового договора и предъявляет его директору и администрации. 
Победами на этом пути создаются эффективные, дееспособные профсоюзы.
Далее эффективные профсоюзы формируют объединения и на их основе строится социалистическая партия, законодательно фиксирующая завоевания трудящихся (10). 
Этим путем прошли не только развитые страны, но и многие из латинской Америки, восточной Европы и Азии.

Приложение 1. Три степени бюрократической гегемонии
 Необходимо отдельно обозначить по крайней мере три основных  вида и степени господства бюрократии над населением.
1) Тотальное господства бюрократии - это холуяж населения. Когда оно само на себя смотрит глазами бюрократии, само себя сечет, само себя эксплуатирует. Творит преступления в угоду бюрократии, фальсифицирует выборы. Смотрит мозговпромывочные передачи по телевизору. Пребывает в восторге от военных и дипломатических "успехов" центральной бюрократии и т.д. и т.п.
2) Средняя степень господства бюрократии - саботаж населения. Население понимает свое отличие от бюрократии и где может пассивно уклоняется от подчинения ей. Паразитирует, ворует, на выборы не ходит, но не оспаривает бюрократические решения.
3) Меньшая степень господства бюрократии - законное сопротивление населения. Или (в целях созвучности с предыдущими названиями) можно сказать, -  лиссаж (фр. - правка, полировка) населением отношений с бюрократией. Население использует формальные законные процедуры, для оспаривания бюрокартических решений. Само исполняет закон и требует этого от бюрократов. Например, чтобы индивидуальные и коллективные трудовые договора исполнялись. Чтобы выборы были честными, чтобы права жителей не нарушались и т.п. Использует одних бюрократов против других. Отказывается работать, обращается с запросами в различные ведомственные и правоохранительные инстанции, выявляет, выгоняет и сажает коррумпированных бюрократов.
Каждый по этой схеме может оценить и свое личное место, и место своего трудового коллектива, и окружающих и целых стран. Причем в развитой демократии при смене правящей партии с буржуазной на социалистическую, и наоборот, ценности лиссажа меняют свое конкретно классовое содержание! Законное противостояние бюрократии - это противостояние именно актуальной власти как таковой - важно отличать его от узкоклассовых и узкогрупповых интересов. Проявления этих трех базовых установок в отношениях населения и бюрократии могут проявляться неравномерно в различных сферах.  Например, кто-то может характеризоваться резкими высказываниями в отношении верховной бюрократии, но весьма слабыми навыками в защите своих трудовых прав. Кто-то может отличиться в защите интересов территориальной общины, но нигде не работать, и т.д. и т.п.


Приложение2. Дхармичность сохраняется и без веры в загробное существование. Это выглядит парадоксом – как можно заботиться о дхарме, не веря в посмертное существование души? Как это получается, ведь, казалось бы, образ божества посмертного воздаяния должен быть главным. Или, как говорил Достоевский, «если бога нет, то все позволено» (11).  Казалось бы, бог личный или безличный в форме закона кармы определяет посмертное существование. Однако уже в Мокшадхарме  (наиболее философской части Махабхараты (12) имеются вполне материалистические соображения, что данная жизнь у человека единственная, и никакой другой больше не будет. Действительно, разошлись «бхуты» (плоть) и «джива» (душа) ушел. Если даже вновь соединить тело после смертельного удара палицей, джива в него не вернется. Но даже если допустить, что джива действительно, как многие говорят, переходит из одного чрева в другое, то как установить, связь между прошлой и будущей жизнями? Как можно сказать, что ты это он, а он это ты? Ты не знаешь его, он не помнит тебя.  Вывод из столь трезвых и логичных построений – тем более надо изо всех сил стремиться к освобождению (мокше) в этой жизни, ибо никакой другой не будет. Данные рассуждения обладают значительной мотивирующей силой. Освобождение понимается здесь как абсолютное благо, которое ценно само по себе, а не как источник чего-то другого. Но таким же свойством обладает и вся праведная, дхармическая деятельность, о чем повествуется в последней книге Махабхараты «Восхождение на небеса», рассказывающей о посмертных испытаниях царя правды (дхармараджа)  Юдхиштхиры. Он не умирает, а возносится в колеснице Индры в Индралоку, где видит пирующим своего смертельного врага и конкурента за престол Дурьодхану. Когда же он интересуется судьбой своих братьев и их общей полиандрической жены, то получает возможность навестить их в нараке (аду). Юдхиштхира получает выбор присоединиться к своим, либо отправиться в Индралоку, и, конечно же, выбирает своих, поскольку их путь как ему представляется и есть правильный. Тем самым он показывает, что действительно не отличается от Дхармадева (бога правды, бога посмертного воздаяния), человеческим воплощением коего он и являлся. Но ведь сходный смысл имеет и протестантское учение Кальвина об изначальной предопределенности некоторых людей к погибели. Ты должен быть настолько уверен в своем пути, что должен принимать и вечную погибель в качестве одного из вариантов! Звучит на первый взгляд жестоко, но  ведь противное означает лишь манипулируемость субъекта чьим-то посторонним мнением, – клерикалов или еще кого-то, дерзающего судить о спасительности или  погибельности для души или тех или иных дел. Атеизм, обязательный для большевиков, в частности страстный атеизм Ленина, при всей дхармичности его деятельности как раз и эксплуатирует мотивирующий аспект единственности текущей жизни (13). Суровым дхармадевом большевиков выступает исторический процесс, к которому невозможно подлизаться какими-либо практиками бхакта йоги. Только дела, только карана шарира, кармашайя являются заслугой. Естественно, исторический процесс безличен, не персонифицирован, любая персонификация, «боженька» –  по Ленину – «мерзость»(14).

Примечания

1. Например, Рощин А.В. в своей в целом очень интересной книге наблюдений прикладного социолога за постосовецкой действительностью «Страна утраченной эмпатии» все описываемые им явления пытается свести к недостатку эмпатии у совецких жителей.

2. Тем не менее, ту статью необходимо прочитать, чтобы иметь хотя бы самое минимальное представление о структуре партии большевиков, без чего невозможно понять всего остального, и нет особого смысла читать статью данную. Лучше, конечно же, прочитать главу «Инфраструктура партий»  из книги М. Дюверже  «Политические партии».

3. Почему же Маркс, наблюдая современное ему общество, говорил, что правящим классом является буржуазия?  Прежде всего, потому что  крупные состояния в целом сохранялись при смене в  парламенте выборных комитетов (коими были современные Марксу партии). Владельцы крупных состояний меняли состав парламентских комитетов, и поэтому создавалось впечатление, что такой порядок установился надолго.  Таким образом, «капитализм» непосредственно связан с определенным и давно пройденным уровнем европейского парламентаризма. Устойчивость частных предприятий достигает такого уровня, что они способны пережить правящую на данный момент бюрократию и выбрать следующую – вот, что такое капитализм. Там же где масса бюрократического слоя велика (Россия, Китай и др.) чиновничество скорее будет менять «уполномоченных магнатов», чем они его. Разумеется, после возникновения массовых партий сначала социалистических, затем коммунистических и фашистских, роль бюрократии как правящего класса стала совершенно очевидной и для большинства марксистов, хотя Троцкий классом ее все-таки не считал. Но одно дело декларации и схоластические споры в рамках классификационной парадигмы, а другое дело фактическое признание. Фактически же и Сталин исходил из посылки о правящей партийной бюрократии, когда пытался составить для нее своего рода кодекс поведения, чтобы она не погубила «дело социализма» (в гл. 5 «К вопросам ленинизма», 1926).  Или взять сталинский тезис об усилении классовой борьбы по мере построения социализма. Буржуазии в СССР нет, социализм строится в отдельном государстве,  с кем борьба? Вывод однозначен, хотя, разумеется, и не мог быть сформулирован в явной форме «главным партократом». Тем не менее, ход истории подтвердил правоту опасений и Сталина, и Троцкого, партократия развалила СССР, причем когда социализм уже казался построенным, и очень быстро породила из себя буржуазию. 

4. гл. "инфраструктура партий"

5. Впрочем, повод для утешения был вскоре найден в исторической необходимости победы рабочего класса.

6. «Страна утраченной эмпатии»

7. Но это не обязательно – «Мало ли что! И Меншиков оладьями торговал, и Шафиров в лавке сидел, и Разумовский на клиросе пел, однако ж какими вельможами стали… Тут, mon cher, милость божия, а больше того — la faveur de la cour. Кто взыскан и вознесен, к тому, в какой бы подлости он ни родился, хоть бы от самого последнего холопа, — подлость льнуть не может… Навсегда омыт такой человек от первородного греха подлости рождения… «Бабушкины россказни» П.Мельникова (А. Печерского)

8. Там же.

9. Выписка из справки от 1 февраля 1954 г., подписанной Генеральным прокурором СССР Р.Руденко, министром внутренних дел СССР С.Кругловым, министром юстиции К.Горшениным

10. Естественно, сильные профсоюзы блокируют административный произвол и фальсификации на выборах, ведь ими занимаются в основном работники школ под давлением директоров. Но подобное противозаконное давление (ст. 79 Конституции) возможно лишь при очень слабых профсоюзах или полном отсутствии таковых.

11. Правда, с точки зрения психиатрии эта истина верна лишь для антисоциальных психопатов, тогда как для параноиков верна прямо противоположная – если бог есть, то все позволено. Ведь если бог есть, то он благословляет параноика на великие дела и прощает какие-то мелкие прегрешения, типа массовых убийств, их сопровождающие.

12. Махабхарата кн. 12. Гл 218.

13. Иначе трудно объяснить поиск и разоблачение «идеализма» даже в философских, гносеологических вопросах, предпринятый им в «Материализме и эмпириокритицизме». Логика такая: идеализм – солипсизм – еп. Беркли – боженька. Почему это все так страшно, становится понятным из исторического контекста написания книги: 1908 год, глубочайшая реакция после революции 1905-7 годов, казалось бы, никакой мотивации к продолжению революционной борьбы. Но нет, надо бороться, жизнь-то одна, другой не будет, и боженька ничего не сделает, его просто не существует, нельзя на него надеяться хоть в какой бы то ни было форме!

14. В действительности размежевание большевиков с религиозным контекстом было явно более сложным. Мощи Ленина покоятся в саркофаге (причем типичном скорее для католичества). Сам Ленин уподобил партию Христу, сказав «кто не с нами, тот против нас» (речь на пленуме ВЦСПС 11 апреля 1919, ПСС, т.37, стр. 289.).  Сталин незадолго до Октябрьского переворота процитировал в названии газетной статьи «Окружили мя тельцы мнози тучны» псалом 21, который считается пророческим изображением страстей Христовых.  Что уж говорить о рядовых членах партии.