Здравствуйте. У микрофона Михаил Хазин. Начинаем сегодняшнюю передачу как обычно, когда я в студии, с опроса. Скажите мне, пожалуйста, готовы ли вы, не вызовет ли это у вас внутреннего протеста публично сказать, что в России категорически необходимо строить социалистическое общество? Варианты: «Да» - 8495-134-21-35; «Нет» - 8495-134-21-36; «Я вообще не хочу разговаривать о том, что нужно строить России» - 8495-134-21-37.

Итак: 8495-134-21-35 - «Вы готовы публично сказать, что надо строить социализм»; 8495-134-21-36 – «Нет, не готовы»; 8495-134-21-37 – «Я вообще эту тему считаю не совсем корректной».

Почему я решил обсудить эту тему? Было голосование в Тюрингии, в Германии, на в котором победили левые. Второе место заняла «Альтернатива для Германии», которая, конечно, не совсем левая; скорее, она правая, но тоже оппозиционная партия. Одновременно катастрофически сильно увеличилось количество текстов крупнейших аналитических контор типа Bloomberg и крупнейших инвестиционных банков, в которых объясняется, что мировая финансовая система вплотную подошла к ситуации очень опасного кризиса. Для слушателей нашей радиостанции это не новость. Я про это здесь говорю уже много лет. Наша первая книжка, в которой всё подробно объяснялось - «Закат империи доллара и конец Pax Americana» - вышла в 2003-м году, больше пятнадцати лет назад. По этой причине я считаю, что в реальности экспертом по нынешней кризисной ситуации можно назвать только человека, у которого есть работы, посвящённые кризису, сделанные до 2005-го года. Если позже – то это стало настолько очевидным и неким общим местом; по этой причине обсуждать это не очень интересно. Человек это мог уже просто прочитать.

Левые побеждают. Но если мы посмотрим на описание кризиса, которое сегодня существует в подавляющем большинстве, то оно обладает очень интересным свойством. Люди описывают этот кризис. Они говорят: вот эти параметры вышли за критический уровень; вот эти параметры вышли за критический уровень; вот эти параметры вышли за критический уровень. А о последствиях и, самое главное, о выходе они ничего не пишут.

Я останавливаю голосование. Мы видим результат. «Да» - 87%; «Нет» - 9%; 4% не хотят говорить на эту тему. Почти 90% готовы утверждать, что России нужно социалистическое будущее. Это радиослушатели «Говорит Москва» - то есть люди не совсем бедные. Скорее, это можно теоретически, с некоторой натяжкой, назвать средним классом. С натяжкой – потому что что такое в России «средний класс» - науке неизвестно. Устойчивость нахождения в этом классе очень ограничена.

Вернёмся к главной теме. Уже абсолютно очевидно по результатам голосования в Тюрингии, что в Германии левые идеи начинают реально очень усиливаться. А левого описания этого кризиса нигде нет. Если вы посмотрите, что пишут про кризис, то левого описания не существует. Та экономическая теория, которую мы написали и которая описана в моей книге «Воспоминания о будущем…», которая не просто две недели назад вышла; первый тираж которой был раскуплен за две недели. В этой книжке как раз описана левая теория, потому что она написана в логике политэкономии. В ней подробно объясняется, в чём отличие политэкономии и Economics. Целая глава этому посвящена. Economics – это целенаправленно созданная в конце 19-го – начале 20-го века альтернатива политэкономии, в которой табуирована тема конца капитализма. Мы сегодня подошли к тому моменту, который у Маркса как раз описывался как конец капитализма, потому что вся мировая экономика представляет из себя единую систему разделения труда, в которой, в полном соответствии с тезисами Адама Смита, дальнейшее углубление разделение труда невозможно, потому что рынки исчерпаны. Сегодня как раз надо бы пытаться описывать кризис именно с точки зрения левой политэкономической концепции. А Economics этот кризис описать не может, потому что тема табуирована. Но мы видим результат: этого не происходит.

Что это означает? Это означает, что в современном западном мире реальных левых нет. Это, выражаясь современным языком, фейки. Это на самом деле то, о чём писал ещё Ленин – буржуазия создаёт суррогаты коммунистического движения в виде социал-демократии, которая под видом социал-демократических слов в реальности продаёт интересы бедных буржуазии. С тех пор ситуация немножко изменилась: исчез пролетариат в том смысле, в каком его понимали Маркс и Ленин; но буржуазия никуда не делась. Реального левого коммунистического движения практически не осталось. Осталось фиктивное фейковое левое движение под видом социал-демократии. Тем не менее и оно начинает очень активно завоёвывать для себя место под солнцем. Мы видим, что слово «социализм» реанимировано в Соединённых Штатах Америки, где его не было шестьдесят с лишним лет после действия Комиссии Маккарти по борьбе с антиамериканской деятельностью. Разумеется, это не тот социализм. Мы понимаем, что социализм – это отсутствие частной собственности на средства производства. В Соединённых Штатах Америки под социализмом понимается всего-навсего перераспределение доходов. То, что Сандерс называет социализмом, - в реальности это самое что ни на есть обычное кейнсианство. Но общая тенденция совершенно чётко видна. Поскольку роль левого движения нарастает, неминуемо должны появиться настоящие коммунисты.

Тут самое интересное. Многие люди стесняются говорить о том, что они поддерживают левое социалистическое движение. В США это слово вообще было табуировано; в Западной Европе оно существует, но тоже именно в таком фиктивном виде. То есть те, кто называет себя социалистами в Западной Европе, - это на самом деле буржуазные партии, которые немножко поддерживают перераспределение доходов через бюджет. Если в США правит бал правый либерализм, то в Евросоюзе ключевую роль играет либерализм левый. Весь общественно-политический дискурс, который сегодня существует на Западе, носит ярко выраженный либеральный характер. Усиление левых идей и их очень сильный реванш неминуемо приведёт к тому, что начнут снова поднимать голову лево-консервативные идеи.

Это хорошо видно по многим процессам, которые происходят в том числе в Латинской Америке. Латинская Америка – регион очень специфический в силу компрадорской системы социальной структуры, которая там сложилась за сотни лет. Если в Европе существует средний класс, существовал пролетариат, то в Латинской Америке социальная структура была более сложной: там были олигархи; там была обслуга олигархов – аналог среднего класса, но при этом более богатый; дальше – малообразованное быдло, дешёвая рабочая сила (это люди, которые не имеют образования, не имеют некоторой исторической культуры и так далее).

В левом консервативном советском обществе средний класс составлял практически всё общество. У нас не было олигархов; у нас не было буржуазии. С точки зрения уровня жизни, подавляющая часть населения представляла из себя средний класс – по крайней мере, по доступу к инфраструктуре: отдых (санатории, пансионаты), образование (практически любой человек мог получить одно из лучших в мире образований), здравоохранение. В очередной раз я обнаружил, что во Франции, где у нас был семинар, здравоохранения для людей нет. Нормальный человек получить медицинскую помощь, в случае необходимости, не может – то есть, если что-то произойдёт, он сам выздоровеет либо сам умрёт. Такую концепцию у Гоголя в «Ревизоре» выдвигал ещё смотритель богоугодных заведений Земляника. Он говорил: «Человек простой: если умрёт, то и так умрёт; если выздоровеет, то и так выздоровеет». Эта картина говорит о том, что мир меняется не только экономически.

Происходят очень мощные социально-политические изменения, которые не описываются современной теорией. Усиление левых движений и соответствующих тенденций не описывается. На семинаре во Франции, в Лангедоке, в Пиренеях, мы обсуждали геополитические последствия кризиса: как будет меняться геополитическая система.  Меняться она будет хотя бы вот почему. Бреттон-Вудская модель создавала и поощряла компрадорскую экономическую модель соответствующей компрадорской социальной системы. В нашей стране уже выросло целое поколение, которое учили в рамках компрадорской модели. Его учили как быдло, которое должно из себя представлять дешёвую рабочую силу без образования, без понимания и так далее. У нас прошло всего двадцать пять лет; и по этой причине пока не получилось. Но если бы прошло ещё пятьдесят, у нас бы сложилась вполне компрадорская социальная система – как почти во всех странах Латинской Америки. Но фокус в том, что пресловутое быдло (люди без образования, без понимания, как устроен мир и так далее) обладает одним очень опасным свойством, которое не принципиально в условиях стабильности, но очень опасно в условиях нестабильности. Они не дорожат тем обществом, в котором они живут.

Что произошло в Чили? На улицы Сантьяго вышли полтора миллиона человек, которые стали сжигать небоскрёбы, рушить метро. Представьте себе, что завтра на улицы Москвы (а Москва больше, чем Сантьяго) выйдет два миллиона человек, которые начнут сжигать небоскрёбы в Сити и крушить метро в логике: «А нам зачем? В небоскрёбах сидят богатеи, от которых нам никакой пользы, которые приносят только вред. В метро люди ездят на работу, а у нас работы нет. Поэтому всё вернуть взад! Откуда взять деньги на починку метро? Вы же богатые! Вот давайте, скиньтесь и чините метро». Эта проблема сегодня встаёт в полный рост практически перед всем человечеством. В Соединённых Штатах Америки эта проблема возникает тоже. Компрадорская модель и там берёт своё. Колоссальное количество людей, которые получали образование последние двадцать пять – тридцать лет, на самом деле никакого образования не получили. Им кажется, что они заплатили деньги и получили дипломы. Но это их образование не имеет никакого отношения к реальной жизни. Неожиданно выясняется, что для них нет рабочих мест. Что делать? В Испании 40-50% молодёжи до сорока лет нигде ни разу не работали. Они не создают семей. Женщины в тридцать-тридцать пять лет рожают одного ребёнка, но они при этом не выходят замуж, потому что муж не может содержать семью; он безработный. И он не виноват, потому что рабочих мест нет. Эта ситуация ухудшается и ухудшается. Когда начинает падать экономическое положение, когда денег не хватает, неожиданно обнаруживается, что нет денег кормить это быдло - они становятся страшной разрушительной силой. Бенефициары этой схемы (в Латинской Америке олигархи), конечно, могут сбежать. Но сбежать с деньгами они не могут, так как имущество, которое им приносило деньги, захватывается и национализируется. А те капиталы, которые были, сгорают вместе с банками в том финансовом кризисе, который произойдёт завтра. Что делать вот этим людям? В нашей стране что делать обслуге олигархов – а именно всему чиновничеству – если у вас поднимается народ и кричит: «Пенсии, которые вы нам платите, недостаточны, чтобы платить ЖКХ! Снизьте ЖКХ!»? А народные избранники-чиновники говорят: «А мы не можем. У нас же капитализм. Это частная собственность». «Национализируйте!» «А мы не можем национализировать, потому что это требует выплат нынешним владельцам. Мы не знаем; у нас нет денег в бюджете». «Ну, тогда мы всё разнесём!» «Если мы вам сожжём три-четыре небоскрёба в Сити, вы найдёте денег? А если мы сожжём пять? А если мы ещё чего-нибудь разнесём? Может быть, вы найдёте денег? Может быть, вы их напечатаете, чтобы национализировать и снизить, например, плату за ЖКХ в стране, скажем, в пять раз?»

Я обращаю внимание: это объективные обстоятельства. Из-за изменения экономических механизмов с такого рода проблемами столкнутся практически все: и Германия (мы видим на примере Тюрингии); и Франция; и Испания; про Латинскую Америку мы уже видим, что там происходит. В Чили сегодня президентом является очень богатый и очень жёсткий правый консерватор. А в Эквадоре президент, скорее, левый. Объективные процессы доминируют: они идут, с ними ничего нельзя сделать; современное аналитическое экспертное сообщество не в состоянии их описать. Мы можем. Но проблема состоит в том, что наше влияние на общий социально-политический дискурс крайне низкое даже в нашей стране. Если вы посмотрите на все официальные институты (от РАНХ и ГС и академических институтов до Высшей школы экономики), то вы увидите, что нигде нет описания текущей ситуации, которое бы объясняло, хотя бы что происходит (я уже не говорю про то, что делать), потому что весь общественно-политический дискурс составлен в праволиберальной модели. Вот с этим нужно что-то делать, потому что тенденция усиления левого движения не только в Латинской Америке, но и даже в Германии.

Возвращаемся в студию. У микрофона Михаил Хазин. Начинаю отвечать на вопросы слушателей.

Михаил Хазин: Здравствуйте. Слушаю вас.

Вопрос: Здравствуйте, Михаил. Левая модель в экономике. Даже если она будет идеальна с научной точки зрения, кто её будет проводить в жизнь, когда у нас доминируют приверженцы либеральной модели? Они же не будут принимать решения, исходя из левой модели. Наоборот, они будут вам объяснять, что вы недостаточно видите преимущества.

Михаил Хазин: Они будут говорить, что изображать, что вы левый, неприлично. Логика такая. Вам не говорят, что вы говорите неправильно. Как только начинается разговор о том, правильно или неправильно – это начинаются аргументы. Вам говорят одни аргументы; вы говорите другие аргументы. Нет, вам говорят не так. Вам говорят, что рукопожатные люди не говорят в терминах левых. Это принципиальная разница. То есть, если вы говорите в левых терминах, то вас не пустят на серьёзную конференцию в Высшей школе экономики; на инвестиционную конференцию, которую проводит ВТБ; на крупные форумы в Сочи, Санкт-Петербурге, ещё куда-то. Я ни разу не был ни на форуме в Сочи, ни в Санкт-Петербурге, ни ещё где бы то ни было. Пятнадцать лет назад можно было спорить о том, что книжка «Закат империи доллара…» не совсем соответствует реальности. Но теперь-то уже понятно, что наши концепции абсолютно адекватно отражают реальность. Иными словами, на форумах собираются люди, которые ничего не понимают и ничего не предсказали. А люди, которые понимают, что происходит и предсказали, их на эти форумы не зовут. Что отсюда следует? Это корпоративная тусовка, которая не пускает чужих. Один из критериев «чужести» - это описание кризиса в рамках левых терминов.

Михаил Хазин: Здравствуйте. Слушаю вас.

Вопрос: Здравствуйте. Алла. Похоже, история должна повториться так же, как накануне Февральской буржуазной революции. Будут тянуть старую песню, не понимая, что нужны изменения, и доводить до революционного движения. Так надо понимать?

Михаил Хазин: Мы же видим, что уже началось. Мы видим, что происходит в Эквадоре, в столице Чили Сантьяго, в Тюрингии. Процесс-то идёт. Нужно отдавать себе отчёт в том, что он будет продолжаться.

Михаил Хазин: Здравствуйте. Слушаю вас.

Вопрос: Здравствуйте. Андрей из Подмосковья. Михаил Леонидович, вы говорите, что при либерализме благоденствуют финансовые структуры. У нас небольшой городок. Я подсчитал: у нас было шестьдесят или пятьдесят два частных банка. Сейчас они все разорились. Хозяева сбежали на Запад с капиталами. То, что осталось, в основном контролирует государство. Как это согласуется с вашими рассказами?

Михаил Хазин: Так и согласуется. Понятно, что мелкие банкиры занимаются жульничеством. Государство их не преследует, потому что государство (в нашем случае правительство) находится под контролем этих же «прихватизаторов» и банкиров. Всё как раз совершенно понятно.

Михаил Хазин: Здравствуйте. Слушаю вас.

Вопрос: Добрый день. Сергей, Москва. Не могу понять. В экономической ситуации, которую вы описываете, мне кажется, что идёт борьба плохого с ещё более плохим. Разные формы капитализма – что финансовый, что промышленный. Трамп представляет промышленный капитал. Но это всё равно капитализм. Это мухи против мёда. Пчёлы, простите.

Михаил Хазин: Как раз сегодня я объяснял про то, что поднимают голову реальные социалистические идеи. В первой половине часа я об этом и говорил.

Михаил Хазин: Здравствуйте. Слушаю вас.

Вопрос: Михаил Леонидович, добрый день. Соколов Алексей. Известный левоориентированный философ, социолог и политик уже, профессор Массачусетского технологического института Ноам Хомский сказал такую фразу: «Ни одна власть не устоит против супероружия. Супероружие – это народ, вооружённый двумя инструментами: знанием и волей к борьбе». Как вы думаете, русский народ когда вооружится знанием и волей к борьбе, для того чтобы стать оружием в этой борьбе? Возможен ли этот вариант в принципе? Испанцы, например, молчат. Чилийцы, правда, возбухают. А вот русские и испанцы помалкивают и терпят. Насколько долго это будет терпение и не будет ли оно бесконечным и приведёт нас в тупик?

Михаил Хазин: Это хороший вопрос. Но сам по себе народ никогда не может выступить. Обращаю ваше внимание: в Чили выступает именно быдло. Человек образованный склонен ценить то образование, которое он получил, и поэтому не очень хочет хаоса. Потому что он понимает, что в хаосе его образование обесценивается. Всё-таки «быдловизация» общества в нашей стране прошла не полностью – двадцать пять лет всего. В тех же Чили «быдловизация» общества заняла… Во-первых, был Пиночет с 73-го года, который очень сильно вёл чилийское общество в сторону компрадорской структуры. Ну, это происходило и до того. Фактически попытка выстроить нормальное не компрадорское государство в Чили была недолгой – Сальвадор Альенде (всего ничего). И потом было сделано после осуждения Пиночета. То есть фактически во всех странах Латинской Америки культ быдла очень силён. Он связан с низким образовательным и культурным уровнем. В нашей стране всё-таки осталась советская культура – поэтому не успели. Испания и другие европейские страны никогда не были компрадорскими. Сейчас там идёт некоторое движение в сторону компрадорской структуры. И в Испании, и в Португалии, и на юге Италии оно очень сильное. Но там ещё очень сильно крестьянство. А крестьянство – это не быдло, это отдельный класс со своими консервативными и достаточно жёсткими взглядами. Настоящее быдло – оно городское; это не люди, которые живут на своей земле. Для того чтобы разобраться, что и почему, нужно долго смотреть на каждое конкретное государство. Та логика, которую я описывал, общая. Но у каждого конкретного государства свои особенности. Кстати, я совершенно не согласен с Хомским. Народ сам по себе выступить не может; нужны лидеры. Левых лидеров за последние десятилетия поубивали очень основательно. Нужно время, чтобы они появились.

Михаил Хазин: Здравствуйте. Слушаю вас.

Вопрос: Здравствуйте. Алексей. Михаил, я хотел бы спросить вас о противостоянии Штатов и Китая. У меня создалось такое впечатление, что вроде Китай пресмыкается перед Штатами, идёт им на уступки. Они ведь в промышленном отношении очень мощная держава. Будет ли Китай когда-нибудь в будущем диктовать условия Штатам?

Михаил Хазин: Это невозможно. Современный Китай существует только благодаря колоссальному эмиссионному стимулированию внутреннего спроса, которое не приводит к высокой инфляции (то есть инфляция там есть, но не смертельная) только благодаря тому, что они экспортируют совершенно колоссальный объём продукции в Соединённые Штаты Америки. США теоретически имеют возможность с этого крючка соскочить, потому что есть альтернативные производители: Индонезия, Малайзия, Вьетнам, Таиланд и так далее. Да, это сложный и длительный процесс. Но он уже начался. Есть ещё процесс возврата производств на территорию Соединённых Штатов Америки. Но если рушится Бреттон-Вудская финансовая модель, то у Китая сразу же начинаются совершенно дикие проблемы. То, что вы называете пресмыканием, - это не пресмыкание. Это попытка любой ценой эту модель продлить. Потому что иначе начинаются очень серьёзные проблемы.

Михаил Хазин: Здравствуйте. Слушаю вас.

Вопрос: Здравствуйте, Михаил. Подольск. Недавно первое лицо сказало: «Я не против либерализма». Через недельку выступил Патриарх с осуждением либеральных идей. Как вы думаете: нарушена симфония властей? Второй вопрос: будут ли игровую зону в Крыму освящать священники?

Михаил Хазин: Вот это я не знаю. По части освящать игровую зону – это не ко мне. Что касается того, что Путин не против либерализма. Любому нормальному образованному человеку идеи либерализма нравятся. Только не надо путать «идеи либерализма» из философского словаря и конкретную либерально-политическую модель, единственной целью которой является поддержка господства банкиров. Поскольку Путин эту тему не стал развивать, я склонен считать, что он, скорее, за либерализм философский, но против либерализма банковского.

Михаил Хазин: Да, я слушаю.

Вопрос: Здравствуйте. Михаил. По моим оперативным данным, за непродолжительный срок Соединённые Штаты Америки опять включили печатный станок и напечатали шестнадцать триллионов долларов.

Михаил Хазин: Не триллионов – миллиардов. У них денежная база три триллиона.

Вопрос: Я видел заявление Трампа, что они на Сирию потратили восемь триллионов долларов.

Михаил Хазин: Они потратили. Но это произошло – сколько времени? Так не бывает! Они, может, потратили два триллиона на военные операции на Ближнем Востоке в целом. Я сейчас не помню точно.

Вопрос: Когда они включают печатный станок, это прежде всего связано с внешнеполитическим фактором либо внутренними экономическими проблемами – когда Трамп хочет замкнуть производство внутри Соединённых Штатов Америки, игнорируя некоторым образом китайское производство?

Михаил Хазин: Да, он хочет, он пытается вернуть старую модель, до Бреттон-Вудскую. Не получится в реальности! Экономически это невозможно. Но его политическая задача, которая операционно является более важной, - ликвидация той финансовой элиты, которая на этой Бреттон-Вудской системе наросла. И он активно с ней борется. Я думаю, что у него получится.

Михаил Хазин: Здравствуйте. Слушаю вас.

Вопрос: Добрый день. Виктор Михайлович. Уважаемый Михаил, очень хорошая лекция, спасибо. В какой степени «быдловизации» населения способствует наша творческая так называемая интеллигенция – театралы, кино и так далее, которые борются со знаниями?

Михаил Хазин: Поймите, это олигархическая обслуга. Это люди, которые обслуживают олигархов. Я не совсем понимаю, почему им государство даёт деньги, которые они самым циничным образом разворовывают. Но это уже специфика российского общества, в котором к писателям, актёрам почему-то относятся с неким уважением. Хотя клоуны – они и есть клоуны. Я не знаю.

Михаил Хазин: Здравствуйте. Слушаю вас.

Вопрос: Виктор Михайлович из Домодедова. В начале 19-го века была очень бурная политическая жизнь.

Михаил Хазин: Где?

Вопрос: Различные течения перед Буржуазной революцией.

Михаил Хазин: Это начало 20-го века.

Вопрос: Да. Сейчас никакого намёка на такую политическую жизнь. С чем связано? С зачисткой финансовой группой средств масс-медиа или с деградацией политических элит?

Михаил Хазин: Это, во-первых, связано с монополией некоторой группы на мировом уровне. Во-вторых, с тем, что была чёткая и понятная модель получения денег. Все знали, что, если ты ведёшь себя по правилам, ты получаешь свой кусок. И только сейчас стало понятно, что за эти правила ты свой кусок не получишь. Сейчас начинается колоссальное количество новых движений, форматов и так далее, которые будут пытаться получить свой кусок. На Западе с 81-го года, а у нас с 91-го года все знали точно: если ты присягнёшь на верность либеральным принципам, ты получишь свой кусок. Я просто смотрю на людей, которые начинали со мной в начале 90-х. Большая их часть… если они были хоть сколько-нибудь к чему-то приспособлены, стали богатыми и очень успешными формально людьми. Большинство из них стало вице-премьерами, министрами и так далее. Если бы я согласился встроиться в эту систему в середине 90-х, уж министром я бы стал точно. Но у меня было чёткое представление, что так делать нельзя, потому что это абсолютно не соответствует интересам моей страны. Я попытался изменить эту систему ещё в конце 90-х. Не хочу сказать, что у меня совсем ничего не получилось. Там в некоторый момент было fifty-fifty. Условно говоря, те силы, которые выдвинули Путина, работать начали раньше; у них были и до Путина шансы что-то изменить. Но в результате те люди, которые не соглашались с этой позицией, они проиграли и проиграли очень сильно. Многих из них сегодня (хотя они были на высоких стартовых позициях – замминистра, первый замминистра) опустили очень сильно. Им сейчас всем в районе шестидесяти. Они по своей квалификации много-много-много выше тех, кто их заменяет сегодня. Они готовые министры, вице-премьеры. Только непонятно, пойдут ли они в нынешней ситуации, потому что амбиции уже не те. Заниматься войной в шестьдесят лет не хочется. Сегодня появилась потребность в этих альтернативных людях. Поскольку профессионалы уже немолодые, то появятся молодые. Да, они безграмотные, они ничего не понимают. Но их будет очень много. Мы сейчас увидим уже через два-три года такой же разброс мнений и позиций, как был в нашей стране в начале 20-го века. Помяните моё слово.

Михаил Хазин: Здравствуйте. Слушаю вас.

Вопрос: Добрый день. Сергей Алексеевич. Михаил, как вы оцениваете вмешательство иностранного капитала в нашу экономику? Например, чем грозит иностранное представительство в совете директоров наших крупных компаний?

Михаил Хазин: При малейшей попытке что-то продать отечественного производства в крупную корпорацию, вылезает какой-нибудь «независимый» член совета директоров от Запада и кричит: «Нет! У них недостаточная репутация, недостаточная квалификация». Поэтому нужно покупать именно то, что производят те люди, которые с ним из одной страны. Причём это всюду. Я с такой ситуацией в Казахстане сталкивался. Смешно! Выходит наша консалтинговая компания и иностранная консалтинговая компания. Иностранная выигрывает. А потом она обращается к нашей компании: ребят, давайте за четверть стоимости вы нам всё сделаете, потому что мы не знаем, что делать; мы конкурс выиграли, мы заберём три четверти денег – но кто-то должен показать результат. Это абсолютно типичный пример.

Михаил Хазин: Здравствуйте. Слушаю вас.

Вопрос: С вашего позволения вопрос и просьба. Мне кажется, крымчане не очень обрадуются открытию игорной зоны у них на территории.

Михаил Хазин: Ничего не могу сказать по этому поводу. Это не ко мне.

Вопрос: Просьба, с вашего позволения. Откройте на «Хазин.ру» или на «Авроре» модерируемую площадку, где можно было обсудить по главам вашу книгу. Было бы занятно пообщаться с соратниками. У всех же есть принтеры. Если вы ещё научитесь выпускать извещения, это будет вообще супер. Ваша книга оживёт.

Михаил Хазин: Посмотрим. Хорошо. Спасибо. Смотрите, как работает пропаганда. Это Telegram-канал. Читаю: «Ленин не знал, что социализм – самый развращающий строй с целой армией паразитов всех мастей, если он установлен при недоразвитом капитализме. Этот наполеончик был просто маньяк вместе с друзьями-евреями. Вы, господин Хазин, тоже маньяк, плагиатор и неудачник, с апломбом и бездоказательно превозносите гулаговский социализм». Я буду счастлив, если все наши противники будут выступать вот так. К сожалению, не получается. Среди них есть люди, значительно более умные и нетривиальные, поскольку большие деньги им платили. Правда, есть версия, что многие из них начнут работать против либерализма, когда поймут, что больше по либеральной линии им платить не будут. В любом случае надо смотреть. Будет очень интересно.

Михаил Хазин: Здравствуйте. Слушаю вас.

Вопрос: Здравствуйте, Михаил. Город Белгород. Вы сказали, что Китай в принципе заинтересован в США как в рынке сбыта и заинтересован в поддержке Бреттон-Вудской модели. Какое место и какую роль может занимать Китай, как одна из огромных экономик мира, в новой Ялте, в новом Бреттон-Вудсе, о котором вы говорили?

Михаил Хазин: Он как бы будет лидером своей региональной зоны. Ничего такого в этом нет. Совершенно нормальная, обычная ситуация.

Тот же самый человек, который прислал пропагандистский тезис, написал: «Ты, М.Хазин, не стал и никогда и никем, кроме как плагиатором, не станешь». Замечательно! Если бы вы мне ещё сказали, с кого я списываю свои концепции и свои теории, было бы совсем интересно. Я бы с большим удовольствием с этими людьми поговорил. Всегда приятно поговорить с людьми, чьи взгляды на жизнь совпадают с твоими. У меня есть очень много людей, с которыми мне просто приятно разговаривать. Например, Дмитрий Пучков, он же Гоблин. У нас с ним совершенно разные сферы, но при этом мы с ним с большим удовольствием разговариваем, потому что у нас похожие взгляды. Скажите мне, пожалуйста, кого я копирую. На этом наше время подошло к концу. У микрофона был Михаил Хазин.